От Vladimir Fyodorov (2:50/15) к All
В ответ на Заголовок предыдущего сообщения в треде (Имя Автора)
Разнообразно приветствую тебя, All!
/Глава 73. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ/
Вскоре после знакомства с Володей Ерлиным мы уже стали частыми собеседниками. Он был "домоседом", почти всегда в свободное время находился в комнате отделения, что-то читал, писал, даже решал задачки. Володя был секретарём комсомольской организации заставы и получал все номера "Комсомольской правды". Я тоже стал постоянным читателем этой газеты.
Почта на десятую заставу приходила намного чаще, чем на Кюмбет. Однажды я получил неожиданное письмо от Ани Луговской. Если помните, она была моей подругой во время отпуска. Содержание её письма меня шокировало: "Я родила дочку и назвала её Татьяной!"
Я лихорадочно начал считать. Письмо я получил в марте, а в отпуске был в июне прошлого года. Выходило, как положено в природе - девять месяцев. Я сделал паузу, не стал отвечать и поздравлять. А написал письмо её соседу, моему хорошему знакомому Серебрякову. Спросил его, когда Аня родила дочку. Вскоре пришёл ответ: "В конце января". У меня отлегло от сердца. Выходило, что отцом Аниного ребёнка был Пономарёв. И неспроста она, видимо, ходила в больницу, когда мы с ней были в Талице в первый раз. Ещё меня заинтересовал другой вопрос. У меня в течение года дважды менялся адрес - у кого же она его узнала? Я спросил у сестры Фаи, но она ответила, что Аню Луговскую вообще не знала. Может, мама? Тоже вряд ли, мама даже никогда не упоминала её имя. В общем, это так и осталось невыясненным.
Больше Аня мне не писала. Возможно, сосед рассказал ей о моём письме и своём ответе, который всё поставил на свои места. А позже Аня вышла замуж за Юру Пономарёва и стала жить и работать в Горбуново.
* * *
В конце июня в "Комсомолке" стали печатать объявления для желающих поступить в учебные заведения - от университетов до ремесленных училищ. Как-то прихожу с наряда и вижу - Володя весь сияет.
- Нашёл, что искал, почитай! - похвалился он.
- Давай, почитаю, - я взял газету в руки и начал читать вслух: - Трёхгодичная школа МПС приглашает абитуриентов, мужчин в возрасте 23-30 лет с образованием не ниже семи классов на учёбу по специальности машинист электровоза, тепловоза и паровоза. Вне конкурса принимаются участники войны, а также передовики производства железнодорожного транспорта. Количество льготных мест - не более 20% от общего количества. Общежитие, питание, обмундирование - бесплатное, стипендия 150 рублей.
Далее следовали адреса школ машинистов. Их было не более десятка. Помню, в Саратове была тепловозная, а в Свердловске и Новосибирске электровозные школы. Другие города нас не интересовали. Я выбрал Свердловск, а Ерлин - Новосибирск. Но была одна проблема. У Володи было образование девять классов, а у меня-то и семи не было. Он мне предложил небольшую аферу:
- Давай я напишу домой, и на твоё имя пришлют справку об окончании девяти классов. Поедешь поступать в школу машинистов в этом же году!
Мне не хотелось идти на подлог, да и не верилось, что смогу сдать вступительные экзамены. Поэтому я ответил:
- Спасибо, конечно, но лучше я пойду в вечернюю школу и закончу семь классов. Да к тому же мне в этом году исполнится лишь 22 года.
- Да не будет приёмная комиссия придираться к такой мелочи, как разница в один год! - продолжал убеждать меня Володя. Но я стоял на своём:
- Хочу, чтобы всё было честно.
* * *
После получения газеты с объявлением Володя развил бурную деятельность. С разрешения начальника сходил в комендатуру, где ему дали хорошую характеристику и медицинскую справку. Отослал эти документы домой и попросил родных прислать ему программу для поступления в средние учебные заведения и необходимые учебники.
Я же решил начать учёбу с первых дней демобилизации. Поставил и ещё одну нелёгкую задачу - найти младшего брата Женю, затерявшегося в детских домах в годы послевоенной неразберихи. А пока в свободное время занимался в спортзале или же проводил время в комнате отдыха. Там слушал музыку и сдружился с баянистом Андреем Таруниным. У меня был альбом, в который я переписывал тексты песен из попадавшихся мне любых печатных изданий. Всего там было, наверное, около сотни текстов. Я показал Тарунину этот альбом, и Андрей попросил им попользоваться. Я с радостью ему разрешил. А через неделю он вернул мой песенник - с красиво нарисованной служебной собакой на титульном листе и надписью: "От Тарунина другу Виктору".
Иногда при наших встречах он играл на баяне, и мы с ним дуэтом негромко пели знакомые песни. Если он не слышал раньше песню, но стихи запали ему в душу, он, сидя на крылечке, сам подбирал музыку, и мы с ним вдвоём мурлыкали. Когда однажды я подхватил ритм такой "новой старой" песни, и нам самим она начала нравиться, мы незаметно повысили голос. И вдруг увидели, что у нас появились слушатели. Они всё прибывали, и те, кто не хотел толпиться на крыльце, спустились вниз, и мы допели песню под аплодисменты. Наши зрители попросили ещё спеть. Мы не отказались. Исполнили ещё пару знакомых песен, каждая из которых получила свою порцию аплодисментов. Я солист-то неважный, но подпевать мог, песню не портил. К сожалению, тут закончилось свободное время и поступила команда строиться на боевой расчёт.
* * *
Как я уже рассказывал, на заставах принято будить солдат после восьмичасового положенного сна без шума (исключая, конечно, случаи тревоги). Это делается потому что наряды приходят с границы и ложатся спать в разное время. "Будильником" является дежурный по заставе. Так было и в этот раз. Дежурным был мой одногодок, Устинов, родом из Новосибирска. Он подошёл к моей койке и тихо сказал:
- Фёдоров, вставай.
Я проснулся, потянулся. Дежурный ушёл, а я тем временем решил ещё минуточку поваляться в постели, как обычно делали старослужащие - и я в их числе - если не надо было срочно идти на службу. Через минуту дежурный снова заглянул в комнату, увидел меня в постели и молча вышел. Я встал и начал одеваться, когда зашёл старшина и "погнал" на меня:
- Почему сразу по команде дежурного не поднялся?
- Здравия желаю, товарищ старший сержант, - поприветствовал я его, проигнорировав заданный вопрос. Прошёл мимо старшины в коридор, где надеялся встретиться с дежурным-жалобщиком. Меня так разозлил его донос, что от злости меня аж трясло. Заметив моё состояние, старшина вышел следом за мной и скомандовал:
- Фёдоров, стой!
Я не мог заставить себя остановиться. Прошёл весь длинный коридор до окна, но дежурного нигде не увидел. Как будто сквозь землю провалился! Тут уже я сам себе дал команду: "Спокойно, Витя, ничего страшного не случилось. Подумаешь, Устинов нажаловался старшине...". Я постоял у окна, посмотрел на улицу. "Скоро демобилизация", - продолжал я себя успокаивать. Тут почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Я резко, по-военному повернулся "кругом" и оказался нос к носу со старшиной. Он приложил руку к козырьку фуражки и произнёс:
- За нарушение воинской дисциплины вам, рядовой Фёдоров, объявляю наряд вне очереди - помыть пол в комнате отдыха.
- Слушаюсь, помыть пол в комнате отдыха! - отчеканил я, окончательно взяв себя в руки.
Эка невидаль - помыть пол. Хотя не припомню, чтобы мне приходилось этим заниматься во время службы. Старшина выдал мне ведро и швабру.
- Воду ты знаешь, где берут, - добавил он.
Я выполнил наряд добросовестно. Кстати, это был мой первый и последний наряд вне очереди. С Устиновым я просто перестал здороваться, а при встрече смотрел на него презрительно.
* * *
На летний период двухпудовую гирю выносили на улицу, во двор. Надо сказать, что лето на десятой заставе было длиннее, чем на двенадцатой - на целых два месяца.
Во дворе гирей баловались все, кто хотел и как мог. В спортзале её не бросишь на пол, а нужно осторожно опускать. А на улице запросто - поднял и бросил на землю, и так можно несколько раз, пока есть желание и силы. Я её подкидывал к плечу и выжимал левой рукой до трёх раз. Были ребята, которые "играли" гирей сильнее меня и интереснее.
В волейбольных баталиях я не участвовал. Там были две уже довольно сыгранные команды. В одной команде капитаном был старшина, а в другой - капитан Гуревич. Их соперничество было довольно эмоциональным. Почти всегда на волейбольные матчи приходила жена Гуревича Маша. Но не дай бог, чтобы она проявила симпатии к команде-сопернице Гуревича - жди грозы! Попадёт ей, попадёт и нам, и не постесняется, на боевом расчёте влепит командир кому-нибудь в лучшем случае замечание.
* * *
Мы с Володей Ерлиным ходили ежесуточно в наряд, но вместе никогда не попадали, поскольку оба были старшими наряда. Лишь иногда мы сменяли друг друга в наряде. Однажды он мне рассказал об одном случае встречи с турецкими пограничниками. Володя с напарником шли вдоль границы, навстречу двигались турки. Когда они поравнялись с нашими, один турок предложил пачку сигарет (а наши-то курили махорку). Напарник Ерлина, молодой солдат, неожиданно сказал:
- Наверное, американские?
Турок ответил:
- Ноу, ноу, тюрк, тюрк.
Ерлин строго посмотрел на напарника - разговаривать с турками строго запрещено! - и тот замолк. Они разошлись с турецким нарядом в разные стороны.
* * *
Скоро мы с Володей стали друзьями. Не было дня, чтобы мы с ним не общались. Я показывал ему фотографии, какие у меня были. Он обратил внимание на фото, где я находился, можно сказать, в "малиннике" - в окружении четырёх девушек. Но Володя разглядывал не меня, а девушку, стоявшую рядом со мной слева.
- Кто это? - спросил он.
- Моя сестра Вера.
- Хорошенькая у тебя сестра! - восхищённо заметил он. - Может, дашь адрес, я ей напишу.
- Конечно дам, пиши.
Вере, собрав немного денег, я послал перевод - на платье. Получал в то время я по пятьдесят рублей в месяц, никуда и ни на что не расходовал.
Кстати, Володя тоже часто пользовался моим альбомом-песенником. Когда он вернул его мне в очередной раз, то на титульном листе была нарисована девушка-крестьянка в платочке. Причём Ерлин расположил свой рисунок так, что вместе с собакой, нарисованной Таруниным, он составлял единое целое - возникало ощущение, что собака и девушка смотрят друг на друга. Рисунок мне очень понравился, и я поблагодарил и похвалил Володю:
- Ты настоящий художник!
- Скажешь тоже, - немного смутился он.
Вскоре Володя получил посылку с программой для поступления и необходимые учебники. Почти всё свободное время он готовился к экзаменам. Я старался ему не мешать.
Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с этим человеком - деловым, целеустремлённым. Он дал мне направление к цели, которой я должен добиться уже через год - поступить в школу машинистов электровоза.
Володино заявление и все его документы были уже давно отправлены в школу машинистов. В августе в воинскую часть пришёл вызов из школы на приёмные экзамены, и его досрочно демобилизовали. Провожали его всей заставой, конечно, кроме нарядов, находившихся на границе.
Провожающие вышли на улицу. Мы с ним тепло простились, но никаких обязательств друг перед другом не брали. Совместная служба и дружба продолжалась у нас с ним ровно полгода.
Но были и завистники, которые говорили, когда он ушёл: "Вот, вишь, крутился около начальства и демобилизовался раньше всех!". Основанием для подобных сплетен было лишь то, что Володя являлся секретарём комсомольской организации заставы.
Через полтора месяца меня вызвали в штаб части, в учебный батальон. Уходя с заставы, я сказал ребятам:
- Меня демобилизуют! Прощайте!
- Нет, - ответили мне, - мы знаем, что тебя в учебку вызвали.
Что тут ответишь?
- Ну тогда до свидания!
Всяческих благ. Искренне Ваш, Vladimir Fyodorov, эсквайр.
* Originally in STARPER.UNLIMITED
* Crossposted in OBEC.PACTET
... Одним коннектом сыт не будешь
--- GoldED+/W32-MINGW 1.1.5-b20120515
* Origin: Esquire Station (2:50/15)
Ответы на это письмо:
From: Username
Заголовок следующего сообщения в треде может быть длинным и его придется перенести на новую строку
From: Username
Или коротким