От Vladimir Fyodorov (2:50/15) к All
В ответ на Заголовок предыдущего сообщения в треде (Имя Автора)
Разнообразно приветствую тебя, All!
/Глава 86. В КОЛХОЗ/
В конце очередного учебного дня нам объявили, что завтра занятий не будет, и мы все едем в колхоз на уборку урожая. Явиться надо было к четырём часам дня на железнодорожный вокзал к поезду Свердловск - Тавда. Руководителем-куратором нашей колхозной "практики" был назначен наш преподаватель по слесарному делу, мужчина средних лет.
Подошёл поезд, и мы расселись по вагонам. В соседнее купе сели две молоденькие девушки. Я взглянул на них: "Ба, да это же мои знакомые, Лина со своей подружкой!". Их тоже повезли в колхоз, несмотря на то, что они были ещё несовершеннолетними. Я напросился к ним в купе, они не отказали. Положил свою полевую сумку и фуражку на одну из вторых полок. Одет я был в комбинезон, обут в армейские сапоги. Впрочем, все наши ребята были в одинаковых комбинезонах, как "братья по оружию". Девушки сидели рядышком на одной полке, я пристроился напротив них. Обе они были городскими девчушками, и поэтому высказывали опасения насчёт работы в колхозе.
- Да не беспокойтесь вы, будете картошку собирать, - как мог, успокаивал я их. - А мне любая работа в деревне по плечу.
- Тебе хорошо, - ответила Лина.
- И вам будет хорошо. Я возьму над вами шефство, - немного хвастливо пообещал я.
Мы долго болтали о всякой чепухе. Девчата явно не собирались ложиться спать, хотя уже начало темнеть. Я стал рассказывать о своей службе на границе, описывать случаи, произошедшие со мной и не со мной. Они заинтересованно слушали и переспрашивали, если что-то было непонятно. Я умалчивал лишь о том, что считалось секретным и относилось к военной тайне. А они, в свою очередь, просвещали меня, "деревню", насчёт городской жизни. Так мы и не сомкнули глаз, пока наших ребят не стал будить куратор.
Мы подъезжали к станции Худяково, где нас должны были "выгрузить". Я простился со своими попутчицами - они должны были выйти на следующей остановке. А нас, шестьдесят человек, после переклички по списку почти строем повели по дороге в неизвестную даль.
Уже начинало светать. Шли мы долго, почти два часа, и пришли в большую деревню Зайково. Похоже, все здесь заранее знали о нашем приезде. Было видно, что наш руководитель здесь не первый раз. Он по списку расселял по шесть человек по уже известным ему домам. Поскольку моя фамилия была в алфавитном списке одной из последних, то меня и ещё пятерых поселили в дом на краю деревни.
Дом оказался большим, особенно большими были полати, где мы все помещались. Нас сразу покормили, и мы легли спать. Тут же услышали, как по крыше дома забарабанили капли, пошёл сильный дождь. Под шум дождя мы уснули и проспали до вечера. Уже и поужинали, а дождь всё не прекращался. Мы снова вернулись на "рабочие места" на полатях, где и провели ночь.
После завтрака спать уже не хотелось, а заняться было совершенно нечем. Где-то нашли истрёпанный мячик, и под дождиком побегали на поляне. Мокрые, вернулись в дом. Читать нечего, никто не захватил даже одной книжки. Расказчика-балагура среди нас тоже не нашлось. Трое из нас, включая меня, решили пойти к ребятам, которые квартировали невдалеке.
Рядом с речкой стоял добротный дом. Мы знали, что там есть наши ребята. Зашли, поздоровались с хозяевами, извинились за беспокойство и грязь, которую без умысла занесли. А в доме, смотрим, наши однокашники собрались в кружок, ахают и хохочут. Один сидел в середине и читал вслух какую-то книгу. Оказалось, что это было старинное издание матерных стихов Пушкина. Среди подобной "лирики" попадались и политические стихи, где он поносил, например, Екатерину Вторую. Книга была изрядно потрёпана. Мы тоже подошли и стали слушать и удивляться: "Какой же Пушкин был всё-таки разносторонний поэт! Он не только хвалил, не только ругал, не только любовался и любил в своих стихах, которые мы и раньше слышали, читали и изучали, но и как любой русский мужик мог ввернуть крепкое словцо. А у такого таланта, как Пушкин, даже матерные стихи звучали хоть и грубо, но красиво".
Книгу хозяева очень оберегали, поэтому дали почитать только самому старшему и, по их мнению, самому авторитетному квартиранту - Ивану Вершинину, бывшему участнику Великой Отечественной войны. А нам даже дотронуться до этой книги не позволили.
Вдруг открылась дверь и в комнату зашёл наш руководитель. Иван быстро передал книгу хозяевам; мы притихли. Куратор поздоровался со всеми за руку и удивился, что нас так много. Мы объяснили, что здесь в гостях. Он рассказал, что прогноз погоды неутешительный, и что в лучшем случае начнём работать в колхозе дня через три.
- Поэтому прошу вести себя дисциплинированно, - предупредил руководитель. - Если соберётесь в клуб - не задирайтесь ни с кем. Ведите себя спокойно.
* * *
Работа в колхозе должна была занять около месяца. Валяться на полатях целых три дня мне не хотелось. К тому же Горбуново находилось от нас всего в каких-то шестидесяти километрах, и часов за двенадцать при желании я мог дойти туда даже пешком. Решил попросить у руководителя три дня отпуска, чтобы сходить домой. Он меня отпустил, предварительно записав мой домашний адрес и мои данные.
Шёл дождь, да и половина дня уже прошла, поэтому я решил отправиться в путь следующим утром. Хозяин меня проинструктировал насчёт дороги:
- Вначале пойдёшь по полевой дороге пять километров, потом десять лесом, потом снова пять по просёлку, и окажешься в райцентре Байкалово. Оттуда до Поклевской идёт шоссе. Оно хоть и в плохом состоянии, но идти можно. Общественный транспорт там не ходит, да и попутку в такую погоду поймать проблематично.
Утром я вышел чуть свет. К счастью, дождь прекратился. Обут я был в свои армейские кирзовые сапоги. После дождей идти было привычно и свежо, лишь немного грязновато. В лесу дорога была ужасная для любого транспорта, даже гужевого. Но пешеход вполне мог пройти, что я и сделал.
Добравшись до Байкалово, зашёл в чайную, пообедал и настроился на пешую марафонскую дистанцию в сорок километров. Может, и был путь покороче, но никто из тех, к кому я обратился, его не знал. Так что предстояло идти до Поклевской через Сугат.
По дороге меня догнала подвода, и я немного подъехал, дав ногам небольшой отдых. Но в Сугате пришлось спешиться. Было уже темно, а идти мне ещё предстояло пять километров.
Пришёл домой, когда уже все спали. Поднялась только мама. Хотя меня не ждали, она была рада, покормила меня наскоро приготовленным ужином. Я не только устал, но и проголодался, поэтому съел всё с волчьим аппетитом. А моя суженая или не слышала моего прихода, или же притворилась, что не слышала.
* * *
На другой день я всё обдумал и решил исправить то неправильное, что совершил.
- Давай разойдёмся, - сказал я Лене. На удивление она не стала спорить и скандалить, а просто и легко согласилась, ответив моими же словами:
- Давай разойдёмся.
Но на лице её была едва заметная ухмылка, которую я воспринял так: "Ты, паренёк, от меня так просто не отвяжешься!". Тем не менее я принял её согласие за чистую монету и стал говорить:
- Родишь ребёнка, и если не захочешь его воспитывать, я возьму его себе - брошу учёбу.
- Нет, ребёнка я тебе не отдам, - категорично ответила она.
На этом наш разговор закончился.
Вечером мне дома было тягостно. Мама могла заметить наши натянутые отношения с Леной, поэтому я пошёл в клуб. Там оказалось много студенток из Свердловска, тоже присланных на уборку урожая. С одной из них я познакомился, и мы вышли с ней прогуляться. Пошли вниз к речке, зашли на плотину. Оперевшись на удобные перила, мы с полчасика пообщались, а потом я проводил её до временной квартиры.
Пришёл домой и лёг спать на полати рядом с Женькой. Утром рано поднялся, разбудил брата и попросил, чтобы он меня проводил на велосипеде до ближайшей деревни. Мама нас покормила и дала мне кое-что в дорогу. С Леной я даже не простился - она спала.
Я сел на сиденье велосипеда, Женька - на раму, и мы поехали дорогой, которую мне порекомендовал Иван Гаврилович. Приехали в деревню, которая находилась в низине, и проехали её до крутого подъёма. Тут я отдал велосипед братишке и пошёл дальше пешком.
Несколько часов пешего хода - и мне попалась попутная подвода. Согласившийся подвезти меня мужчина уточнил мой маршрут в Байкалово, но вскоре свернул с него в сторону. Я снова потопал ногами. Невольно задумался о ситуации дома. "Доброжелатели" уже наверняка сообщили девушке-студентке о том, что я женат, а маме и Лене о моём свидании с незнакомкой. Впрочем, всё равно сейчас я ничего не мог с этим поделать, поэтому постарался выбросить эти мысли из головы.
Примерно через час я услышал сзади шум мотора. "Полуторка" шла не очень быстро, дорога-то просёлочная. Я не стал пытаться остановить машину, а забрался на ходу в кузов. Проехал там километра три, а затем машина свернула с моего маршрута, и я на ходу ретировался из кузова. Пешком добрался до Байкалово. Зашёл в уже знакомую чайную перекусить и передохнуть, сидя на стуле. Мне оставался последний двадцатикилометровый бросок.
Я ещё не успел дойти до леса, когда меня догнал тяжёлый мотоцикл с коляской - "Урал". Этот мотоцикл выпускался (и, кстати, выпускается до сих пор) в ближайшем городе Ирбите, а во время войны был на вооружении Советской армии. За рулём был мужчина, а в коляске сидела женщина. Водитель притормозил рядом со мной и предложил подвезти на заднем сиденье. Я с радостью согласился. Мы доехали до леса. Дорога дальше была безобразной - разбитые колеи, наполненные водой и грязью. К счастью, сам лес был не очень густым, поэтому опасные места можно было объехать, особенно более лёгкому транспорту, чем автомобили - гужевому и мотоциклам.
Местами уже проторённые до нас объезды вели в разные от основной дороги стороны и исчезали за деревьями, поэтому создавалось ощущение развилки. Оказалось, что мотоциклист дорогу тоже не знал, и поэтому спрашивал у меня на ходу, какую из дорог выбрать. Я отвечал наугад: правую. На следующей развилке я отвечал: левую. Я довольно быстро догадался, что на самом деле это одна и та же дорога, и никуда она нас, кроме Зайково, не приведёт. Нужно было лишь выбирать наименее грязный объезд.
В конце концов мы благополучно миновали этот лес с ужасной дорогой и даже нигде не забуксовали. В Зайково меня выскочили встречать ребята - всё равно им заняться больше было нечем. Тут я признался своим благодетелям, которые меня провезли семнадцать километров, что я никакой не местный житель. Да они и сами увидели похожих на меня по одёжке ребят, после чего сказали:
- А мы вас поначалу приняли за местного лесника.
- Я боялся, что вы меня высадите, и как мог дирижировал движением, - признался я под смех моих коллег.
Я предложил мотоциклисту и его жене немного отдохнуть в доме наших хозяев, но они отказались, поскольку торопились засветло попасть в Ирбит. Ехать им ещё оставалось около двух десятков километров, но дорога дальше была хорошая. Я их поблагодарил и пожелал счастливого пути. Потом ребята иногда называли меня Лесником, но это прозвище ко мне не прилипло.
По моим прикидкам получилось, что до Горбуново я добирался около четырнадцати часов, а обратный путь занял десять - благодаря попуткам.
* * *
Земля подсохла и стало возможно работать на полях. Большинство из нас распределили на уборку картофеля, а человек пятнадцать на уборку зерновых. Нас пятерых прикрепили к одному из комбайнов. Двое - братья Тарасовы - работали непосредственно на комбайне: загружали зерном мешки, завязывали их и сбрасывали на ходу с площадки, где они ездили, прямо на скошенное поле.
Мы втроём подъезжали на лошадях, грузили эти мешки каждый на свою телегу и отвозили на склад, где под навесом высыпали зерно. Мы - это Иван Вершинин, Василий Рязанский и я. Работали с утра и до наступления сумерек.
Из нас троих Рязанский отличался своей непрактичностью. Он не подъезжал близко к мешку, и ему приходилось не только поднимать его, но и нести до телеги. А мешок весил не меньше сорока килограммов!
Примерно на третий день работы мы с Иваном одновременно загрузили свои подводы. Уже темнело, и это был наш последний рейс. Мы погнали своих запряжённых коней наперегонки. Кони не ленились, а скакали как могли. У меня был крупный, упитанный вороной мерин, но не молодой. Доскакали без происшествий, выгрузили мешки на складе, распрягли коней на конюшне и пошли по своим квартирам - мы с Иваном жили в разных домах.
Наутро пришёл из конюшни наш хозяин (он работал конюхом) и с порога огорошил:
- А Воронко-то сдох!
Я, конечно, расстроился - жаль было коня. Воронко был хорош, силён, возил помногу. "Возможно, сыграла роль и наша вчерашняя гонка", - укорял я себя, но конюху ничего не сказал. Он же заметил моё скорбное выражение лица и не стал больше ничего говорить об этом. Хозяин позавтракал вместе с нами и, уходя, сказал мне:
- Приходи на конный двор, дам другую лошадь.
Так что безлошадным я не остался, но и скачек больше не устраивал.
* * *
Когда убрали близлежащие к деревне поля, два комбайна со всей обслугой, то есть нами, отправили на дальние - километров за десять от Зайково. Нам сказали, что если будет хорошая погода, то мы будем жить прямо в поле, пока не уберём весь урожай.
Намолоченное зерно мы возили на крытый ток, расположенный неподалёку, и сдавали его кладовщику. Там же были установлены веялки, на которых работали колхозники. Нас - возчиков зерна - было шесть человек и, соответственно, шесть лошадей. Плюс четыре человека на двух комбайнах. И вот эта трудящаяся бездомная орава, поужинав, забиралась на ночёвку в копна соломы. Мы с Иваном Вершининым забрались в одну и ту же копну и тут же заснули, как товарищи Ермака "на тихом бреге Иртыша" [Имеются в виду строки из стихотворения К. Рылеева "Ревела буря, дождь шумел:
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.
Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали средь дубравы.
(Прим. ред.)]
К концу сентября на Урале ночи уже холодные, но в копне было тепло. Но перед рассветом я почувствовал холод, открыл глаза и увидел на небе звёзды. Что такое? Мы же ложились спать под толстым слоем соломы! Как потом выяснилось, над нами подшутили наши же товарищи. Уже под утро, встав по нужде, кто-то из них тихонько снял верхний слой соломы, защищавший нас от холодного воздуха. А утром шутники ещё и подкалывать начали:
- Вот, полюбуйтесь, участник войны и пограничник прозевали, как у них "одеяло" украли!
Нам пришлось ответить на их шутку:
- Если бы мы были часовыми, то вас, проказников-"кучумовичей" [Кучумовичи - многочисленные дети, внуки, племянники хана Кучума, сына одного из последних ханов Золотой Орды. (Прим. ред.)], шлёпнули бы.
Мы прожили в поле четверо суток. За эти дни закончили уборку на дальних полях. Ссор между нами не было, жили и работали дружно. Но в таком возрасте без шуток и подколок не обходилось.
Нам дали выходной. Мы помылись в бане, а вечером с Иваном пошли в клуб. Одеты мы были в свои рабочие комбинезоны, собственно, никакой другой одежды у нас и не было. В клубе ребята, работавшие на картофельных полях, общались с девушками, приехавшими из Свердловска. Девушки были не студентками, а рабочими, им в основном было за двадцать лет.
Наш парень, Лёша, сидел с двумя девушками. Вдруг он поднялся, подсел ко мне и быстро проговорил:
- Девушка чёрненькая Маша, с которой я сидел рядом - моя подруга, а та, что светловолосая - Нина. Она хочет с тобой познакомиться. Как ты на это смотришь?
- Можно и познакомиться, - без энтузиазма ответил я. Но подходить в клубе к ней не стал, а вот когда пошли из клуба, я приблизился к этой молодой женщине и попросил разрешения её проводить. Она согласилась. При знакомстве она назвалась Тоней, хотя Лёша мне её рекомендовал как Нину. Меня заинтересовала игра с именем, но выяснять подробности я не стал, поскольку не собирался заводить ни с кем шуры-муры.
Тоня рассказала мне много интересного про отношения Маши и Лёши. Та действительно была красавицей, да и Лёша был парень хоть куда. Оказывается, он даже пообещал на ней жениться, а пока они были любовниками. Их постелью была трава в кустиках и нива в поле. Я же с Тоней полчасика погулял по деревенским улицам, проводил её к дому, где она квартировала, и отправился спать на полати. Больше в клуб я не ходил. После разрыва с Леной мне не хотелось заводить никаких интрижек.
Всяческих благ. Искренне Ваш, Vladimir Fyodorov, эсквайр.
* Originally in STARPER.UNLIMITED
* Crossposted in OBEC.PACTET
... Слабый женский Poll ...
--- GoldED+/W32-MINGW 1.1.5-b20120515
* Origin: Esquire Station (2:50/15)
Ответы на это письмо:
From: Username
Заголовок следующего сообщения в треде может быть длинным и его придется перенести на новую строку
From: Username
Или коротким