От Петр Семилетов (2:5020/1519.79) к All
В ответ на Заголовок предыдущего сообщения в треде (Имя Автора)
5
Уже солнце садилось, нависло над городом, прячась за белым, с бурой подпалиной, облаком. Оттого все потускнело. У солнца была сегодня забота - додавить, дожать грязные островки снега. В марте не получилось, остался вот апрель. Ведь некрасиво будет, когда яблоня зацветет, фиалки попрут, и этот грязный снег. А сейчас время крокусов. Они рождаются в лесу, но умирают в вазочках с водой.
Ну и крута улица Чайская! Узкая, с горбатым асфальтом Чайская, по обочинам пересохшие ручьи, нанесли песка. Улица взбирается на склон горы. Холм велик, древний. Справа бетонная, без конца и края стена четвертого хлебзавода. Прервана лишь проходной - ворота, широкое крыльцо, три двери, но открыта одна. Окно торгового ларька. Возле крыльца стоят щиты с фотографиями базы отдыха, предназначенной для рабочих завода. Запечатлены деревянные домики на сваях. Лодочная пристань, люди в спортивных костюмах, с удочками. Пляжный гриб-навес на узкой полосе песка. Речка тихая, ни волны, будто остановилось время.
А по левую сторону улицы, после пустырей и пары-другой облицованных белой плиткой домов, тянутся милицейские здания и хозяйства, тоже за оградой, только она не равномерная, а будто скачет. Вот за ней дом почти квадратный, невелик и невысок, за окнами уже свет кое-где включен. Там милиционеры учатся. В глубине двора - другое сооружение, одна стена вообще глухая, а на обращенной к улице - окна с решетками. Выше по Чайской - милицейские гаражи. И опять стена тянется, не видно, что за ней. Только на самом верху холма, где улица переламывается - ей бы прямо идти, да заканчивается - там гостеприимно открыло двери отделение милиции.
За забором конюшня есть, для конной милиции. Нет-нет, да и всхрапнет лошадь. Щебечут на деревьях птицы - это там же. Сама Чайская голая, ни деревца. А птицы помнят. Лет шестьдесят тому, когда ни завода, ни милицейского городка не было, склон укрывала ореховая роща. Наверху холма была слобода, окраина города - частные домики, сады. А вместо улицы Чайской был спуск, грунтовка. Зимой тут дети катались на санках. Ох и долго съезжать! Но покуда наверх опять залезешь - дух вон. Осенью же собирали орехи.
От былого остались птицы, само же место выглядело мрачным в любое время года, зимой особенно. Исключительно черно-белое. Хорошо, что холода уже кончилась.
Пока Витя Сапожников добрался до отделения наверху, запарился. Ноги будто тяжелые, гудят, отваливаются. Дверь с мощной, скрипучей пружиной отворилась, вышел дюжий милиционер, оглядел Витю, стоящего на крыльце против таблички с названием учреждения. С виду Сапожникову можно дать двадцать пять. Одет в бежевый плащ с поясом, вязаную шапку. Милиционер вернулся.
А Витя отдышался и толкнул дверь. Внутри был коридорчик. Окно из толстых, непрошибаемых стеклянных квадратов. Напротив него - закуток, будка с окошком. В ней дежурный. Дальше по коридору столик с газетами. Витя спросил у дежурного:
- А через вас пройти в жилым домам нельзя?
Дежурный, молодой, чернобровый и румяный, ответил довольно приветливо:
- Нет, надо низом обойти. Через архив.
- А, понятно.
Витя подошел к столику, заметил:
- Это вам бесплатно приносят?
Поднял, показал свежую газету.
- Да, есть такое, - сказал дежурный.
- Я возьму, хорошо?
- Берите.
Витя свернул "Вечерние огни" в трубочку и оставил помещение. Спустился он намного быстрее, чем поднимался. Справа был заезд в милицейский городок. Двухэтажное здание, крытое кремового цвета плиткой. Указатель - "Архивы". За зданием, через пустое поле, несколько восьмиэтажек. Пока Витя соображал, куда идти, к нему вышел милиционер:
- Вам чего?
- Мне в архив.
- Вход со двора.
- Ага. Спасибо.
Обогнул здание, в нем оказалась арка, а внутри ее, в стене - дверь. Туда. Длинная комната, освещена тускло и желтовато. В стеклянной будке старик в больших очках, перед ним машинка с ручкой, из машинки выходит бумага. Перед окошком будки - посетитель, подросток.
Сапожников дождался своей очереди. Запросил материалы почти двадцатилетней давности, о том, как в голодное время во всех бедах обвинили двух женщин, бабушку и ее внучку-студентку, сказали, что они ведьмы и сожгли на мусорнике, заперев в старом шкафу и облив его бензином.
6
Задворками, стараясь не показываться на людных улицах, к вечеру Николай добрался до городской свалки. Тут холм переходит в равнину. А холм будто слизан громадным языком. И там, где прошелся язык, стало ровно, глинисто-песчано, но изрыто бульдозерными гусеницами. Отсюда бы разбежаться и взлететь, вперед, к сине-зеленому лесу, что под обрывом крутым, метров в ста после хламовых куч внизу.
Весь склон, почти отвесный, завален застрявшими бетонными блоками, арматурой, ржавыми остовами машин. На гребне холма - валы мусора, издали похожие на закипевшие оплавленные самоцветы. Алмазно сверкают россыпи битого стекла. Старая плита открыла рот. Раньше она пекла пироги. Доски и шифер. Разломанный шкаф стенной, убит ногами, обутыми в кирзовые сапоги. Сапог в цементе, одинок, без ноги. Ждет дождевой воды - ему хочется пить.
Ноликов осмотрелся. Возле одной из грунтовых дорог, идущих к свалке, приютился домик. Снаружи его покрывали доски, взятые тут же, да и на крышу нашлись черные, битумом пропитанные листы. Вдоль стены были выставлены ванны, бачки трубами вверх, древняя швейная машинка и прочее барахло. Тут обитал сторож. Денно и ношно перерывал он отбросы в надежде найти перлы. И это случалось.
Николай подошел к домику, костяшками двух пальцев постучал в дверь.
- Что вам? - из-за хибары появился сторож, пожилой, прищуренный, краснолицый, в вязаной шапочке, которая оттопыривала верхушки ушей. Нос утюгом нависал надо ртом, на нижней губе темнела родинка. Всё лицо его перерубали глубокие складки-морщины.
- Я ищу Алексея Фокина, знаете, где он может быть? - сказал Ноликов.
Сторож поправил свой стёганый ватник, вздохнул и тронул рукой одну из ванн:
- Сейчас многие строятся. А тут на свалке добро всякое попадается, надо только приложить усилие, найти. Вот и трудимся. Денег-то мало плотят.
- Вы Фокина не знаете?
- Не хотите купить ванну?
Ноликов понял, что сторож ведет с ним жестокую игру. Сдерживая раздражение, Николай спросил:
- Сколько вы за нее хотите?
- За нее? Вы сначала все посмотрите. Чтобы потом не было. У меня товар назад не принимается.
И начал, кряхтя и протяжно охая, поворачивать каждую ванну вогнутой стороной к стене.
- Зачем вы это делаете? - удивился Ноликов.
- Ванны - как арбузы. Их простукивать надо.
По одной:
- Это же настоящий чугун! - и заиграло лицо весельем.
- Я беру вот эту! - Николай указал пальцем на чугунную, - Назовите цену.
- Пятнадцать.
- Ого!
- Но ведь и чугун - это не сталь, и не акрил. Этой ванне сносу нет. Она привезена на свалку из барского дома. Был дом, там какое-то учреждение потом, и оставалась эта ванна. Ею никто лет сто не пользовался - непользованная.
- Откуда вы знаете историю ванны? Ладно, вот вам деньги.
Сторож принял сложенные пополам бумажки, развернул, проверил. Ноликов указал пальцем:
- Теперь говорите.
- Что говорить?
- Где Фокин?
- А я откуда знаю, где Фокин? Я вообще такого не знаю. Забирайте своё барахло!
- Себе его оставь.
[продолжение следует]
--- wfido
* Origin: Отправлено через http://vds.lushnikov.net/wfido (2:5020/1519.79)
Ответы на это письмо:
From: Username
Заголовок следующего сообщения в треде может быть длинным и его придется перенести на новую строку
From: Username
Или коротким