От Петр Семилетов (2:5020/1519.79) к All
В ответ на Заголовок предыдущего сообщения в треде (Имя Автора)
6
На ватных ногах возвращался Ябеда в домик. Медлил, размышляя. Вот и особняк - последний приют. Внутри всегда тень, даже солнечным днем - тёмен кленовый навес. Кроме Ябеды, здесь жило еще пятеро.
Брикин, бывший врач, пятидесяти лет, наловчившийся древним, сточенным почти в полоску скальпелем вырезать фигурки из деревяшек. Лодырев Василий - потрясающей работоспособности человек, всю жизнь опровергающий свою фамилию. Заставляет всех делать зарядку, а вечером обсуждать узнанные из телевизора новости. Заведует дежурствами по уборке - эти пациенты подметают сами - а также раз в неделю выпускает стенгазету "Чижовка". Савелий Понт, ноющий от скуки адвокат среднего возраста, стрижет остальным ногти на правой руке, буде иной человек в этом неловок. Иван Полтавский, повар из буфета Союза писателей. Запасает кленовый сок, зорит птичьи гнезда, пишет в стенгазету статьи о пользе сыроедения. Гаврюхин - радист. Он-то и нашел в домике радиоузел.
В закрытой комнате, которую все принимали за чулан с хламом, был найден действующий радиоузел, оставшийся со времен проживания на даче Чижова. Гаврюхин возился с аппаратурой больше месяца и, собрав однажды всех вечером, объявил, что отсюда можно хоть сейчас вести радиовещание по проводной связи на всю страну. И неизвестно, как скоро засекут.
Ябеда - голубиной почтой - Ноликову, так мол и так. Назад вернулось письмо:
"Уважаемый Дятел! То, что Вы сообщили, имеет значение первой важности. Это козырь, который мы используем, когда придет Наше Время. Пока же козырь надо скрыть в рукаве - здесь я всецело надеюсь на Вас. Просьба аккуратно ввести ваших товарищей в курс Дела, не раскрывая, однако, всей организации. Впредь буду так писать Вам, чтобы Вы могли и товарищам читать, а углубленных тем касаться буду нашим старым кодом по Шифонье, с особо обученным воробьем.
Свято оберегайте эту новую Тайну, предпочитая ей все другие. Настанет час, мы Всё скажем!"
Так постояльцы дома стали грибниками, не ходя в лес.
После разговора с Кипарисовым, Ябеда созвал всех в гостиной и признался, что навёл сыщика на издательство.
- Типография в беде! - Лодырев радел за общественное, как за родное.
- Знаю, - Ябеда был суров, выставил перед собою пятерню, - Знаю! Я от нашей тайны беду отводил, а на "Кракен" он вышел бы и без меня. Теперь вот что - дело ускорилось. "Моховик" скоро прикроют, негде будет печатать и листовки. Какие-то старые запасы у нас еще имеются, но потеря "Моховика" нанесет нашей пропаганде непоправимый удар. Как же донести народу харчи правды? Упор пойдет на нас, на радиоузел - и долго ли мы сможем продержаться, неизвестно!
- А ну как грибники из леса трахнут! - почти крикнул Понт.
- Тише! Силы там хватит на тщательно спланированный, точечный удар - вероятно, захват дворца. Но планов-то как раз и нету, не успели! Сейчас вся надежда на Ноликова - как он справится. Конечно, он ушел в леса, будет добираться к нашим, поднимать базы. Очень скоро мы получим от него известие!
- А что будем делать с группой Щербина? - спросил Гаврюхин, - Они уже третий раз выходили на связь, просят какого-то содействия, хотят договориться о встрече возле забора.
- Пока нет указаний от Ноликова, будем действовать на своё усмотрение. Возможно, нам придется продолжать борьбу отдельно.
- Как? - Понт начал вглядываться в лица остальных.
- Время диктует нам условия, которые мы должны принимать.
7
Сверкающие ножнички отправляются лезвиями в расширенную ноздрю и клацают там. На пол летят невидимые волоски. Участковый Юрий Бондарь уже одет в синюю форму и стоит перед зеркалом. Проводит ту же операцию в другой ноздре. Кладет ножницы, расправляет плечи. Мосластый, с крупным черепом и большими руками, угловатой челюстью, вечно синим подбородком и жирными волосами. Над воротником кадык нависает. Была у Бондаря отличительная особенность - ожесточаясь, начинал двигать ушами. Он был способен загибать уши в сторону глаз, обеспечивая едва не полную герметичность. Когда в школьном бассейне или на пляже в уши детям попадала вода и они прыгали на одной ноге, наклонив головы, маленький Юра спокойно отворачивал уши в стороны.
Всё в порядке, можно выходить. Напоследок положил в карман окаменевшую кедровую шишку - родовое оружие сибиряков, доставшееся ему от отца.
И - на Балетную, в шестнадцатый номер! Грело солнце, добродушно располагая к себе на ветках зеленые почки. В доме, где жил участковый, был овощной магазин. По железному накату, в подсобку, тощий грузчик в очках, с лицом крота-садиста, толкал бочку с капустой. Рядом дырчал грузовик.
- Когда капусту продавать будете? - спросил Бондарь. Грузчик хотел ответить, дал слабину, подломившись вниз плечом:
- Ух ты ж! - и осёкся.
А бочка скатилась. Бондарь застыдился и ускорил шаг. Идти недалеко. Участковым он стал недавно, назначили после переезда из другого района. Балетная и околицы совсем пришли в упадок за последние десять лет. Из трещин в асфальте лезла трава. Двуногие почтовые ящики на перекрестках и около заборов насквозь проржавели и запирались честным словом. Поперек смытой дождями афиши давно закрытого кинотеатра - афиши под козырьком - проказливая рука начертала матерное слово.
Двор Ноликова, калитка, дверь, пришпандоренный изолентой звонок. Евгений Николаевич открыл. Какой он старенький, не по годам. А что делать - анатомические мастерские отменены, царь-батюшка не хочет, чтобы народ законы природы нарушал. Славься Главмаш! И Евгений Николаевич, в пижаме - кого стесняться - шаркающий, с головой вытянутой угодливо вперед, внимающий, моргает глазами:
- Что вам?
- Я ваш новый участковый, пришел знакомиться. Края глухие, вы тут как, не беспокоит ли кто? И вообще - поговорить... - мнется.
- Ну, проходите.
И ведет его в кухню. Душно тут, натоплено, гудит колонка. На плите большая кастрюля, из нее идет пар и торчит топорище.
- Садитесь, - Евгений Николаевич говорит. Бондарь - за обтянутый старой клеенкой стол.
- Чаю будете?
- Не откажусь, - участковый оглядывается, снимает фуражку себе на колени, рукой волосы приглаживает. Старик возится с посудой. Обращаясь к пустоте, злобновато сетует:
- Бывало, и мы щи едали!
Подходит к стене, там деревянный сундук. Поднял крышку, вынул за шнурок стоптанный ботинок и пояснил:
- Щеткой ваксу старую отдеру и можно варить. Запас пока есть. А что же, тоже мяса хочется!
- Не помогает вам никто? - спросил Бондарь.
- Жена у меня умерла. Борька, брат мой, сам в черном теле.
- А ведь вроде сын у вас в столице?
- Такой сын! Что он есть, что нет его. Последний раз был тут у меня годов, наверное, пять или шесть назад. Книжек своих привез, он у меня - писатель! Привез книжек и увеличительное стекло, чтоб я газеты при слабом зрении мог удобно читать. Как будто я тут это увеличительное стекло не могу купить. Зато у меня теперь забава - как пригреет солнышко, так я муравьев им жгу. Посажу муравья на лист и жгу.
Бондарь уставился в донышко фуражки - там в холщовом ромбе была написана его фамилия и какой-то номер - и выдал, словно заученное:
- А вы знаете, я просто сказать стеснялся. Я давний поклонник творчества вашего сына. И вот думал его тут застать - а вдруг? Попросил бы у него автограф, пообщались бы. Вы, если он вдруг придет, сообщите мне? Я вам оставлю телефон свой, только сыну не говорите, когда мне будете звонить, а я как бы случайно к вам, проведать.
Чайник стал булькать, глухо звеня подбрасываемой крышкой.
--- wfido
* Origin: Отправлено через http://vds.lushnikov.net/wfido (2:5020/1519.79)
Ответы на это письмо:
From: Username
Заголовок следующего сообщения в треде может быть длинным и его придется перенести на новую строку
From: Username
Или коротким